Фонд «Поколение» Лебедев Евгений Алексеевич
2(15).01.1917 – 09.06.1997
Большой драматический театр им. Г.А.Товстоногова. Актер театра и кино, театральный педагог.
Евгения Лебедева называли «великим лицедеем». Он легко перевоплощался в сказочных и лиричных героев, в партийных работников, простых работяг и комедийных персонажей.
Из воспоминаний народного художника СССР Е.Н.Широкова:
« Портрет актера в роли – достаточно сложный жанр. Нужно отразить в нем многое: самого актера, его персонаж, передать их характерные особенности и слияние, взаимопроникновение их личностей. А если актер в необычной роли, которая раскрывает сущность человеческую, повествуя историю лошади, от самого рождения до смерти подчиненную человеческим законом зависти, зла и равнодушия, — попробуй-ка передать все на холсте. Без слов. Не случайно у меня с «Холстомером» три холста. Мне кажется, что я никогда не остыну от потрясения, постигшего меня в первый вечер гастролей БДТ, на спектакле «История лошади». Потрясающим было все: режиссура, сама пьеса, игра актеров, сценография. Я сидел где-то в первых рядах. Открылся занавес. Декорации из холста и дерева были столь убедительны, что я почувствовал запах конюшни. Когда развитие действия дошло до кульминации – исповедального монолога Холстомера, я уже был уверен, что напишу Евгения Лебедева в этой роли. По композиции не могло быть ничего другого, как эта исповедальная, прощальная сцена. «Наверное, меня будут лечить…»,- подумал Холстомер и доверчиво потерся мордой о руку, державшую нож. Мысли его уносились в счастливую юность, где его ждала возлюбленная кобылица Вязипуриха, где «все выше и выше поднималось небо и становилось матовым серебро росы». Разве не потрясение сам рассказ, написанный Л.Толстым в молодости и к которому писатель возвращался в течении 25 лет! Не могу не удержаться от цитаты, определяющей, насколько точной и гениальной была игра Лебедева: «Бывает старость величественная, бывает гадкая, бывает жалкая старость. Бывает гадкая и величественная вместе. Моя старость была именно такой…». Надеюсь, те, кто видел этот спектакль, согласятся со мной, что интонации, хрипловатый голос актера нельзя забыть. Потом была встреча с Евгением Лебедевым в моей мастерской. Сначала сделал этюд, затем работал над эскизом. До встречи с актером в мастерской я не знал, что он сам художник, серьезно занимался этим и всю жизнь был верен своему увлечению. Помню, во время работы над первым этюдом он посмотрел на то, что я сотворил, потом подошел к зеркалу, долго рассматривал свое лицо: «Господи, сколько морщин!». Он очень огорчился. Тут он снова изумил меня своей актерской палитрой. Буквально каким-то жестом, мимикой он резюмировал свое отражение в зеркале: мол, ничего не поделаешь, все правильно, огорчение носит чисто внешнюю подоплеку и для этого есть повод. Тут же отмахнулся от этой проблемы и продолжал позировать. Во время сеансов Евгений Алексеевич увлеченно рассказывал о своем театре, о различных гастрольных приключениях. Портрет Лебедева в роли сделан на одном дыхании. Но что-то меня не устраивало, будоражило душу, не давало мне покоя. В результате получилось три холста на одну тему, чего раньше со мной не было. Пластику не менял, но композиционно портрет усовершенствовал, в колорите уточнял нюансы. Убирал сырость, эскизность. До сих пор из того притихшего зала я слышу незабываемый голос Евгения Лебедева: «Я задумывался над несправедливостью людей за то, что я пегий, о непостоянстве материнской и вообще женской любви, а главное, я задумывался над свойствами той странной породы животных, с которыми мы так тесно связаны и которых мы называем людьми…». Портреты Е.Лебедева в роли Холстомера находятся в Нижнем Тагиле, Курске и в Перми.
